День незалежності малюнки

Новый тизер-трейлер мультфільму "Мавка. Лісова пісня"

Нужны ли нам посты с тегом политика?

Если нужны то в каком качестве? Ну не будем мы же тут устраивать разборки между порохоботами и еще какими то там ботами :/

Интересные древние украинские традиции

Девушки признавались в любви парням

До 17 века украинские девушки могли первыми признаваться в любви парням. О "дикой" традиции вспоминал французский инженер и картограф Гийом Левассер де Боплан в своем "Описании Украины".

Девушка приходила домой к парню, в которого была влюблена, и при всех его родных предлагала жениться. Отказать девушке - считалось плохой приметой. Поэтому парни были вынуждены расстаться со счастливой холостяцкой жизнью.

Между объятиями и сексом

На вечеринках было заведена традиция, которая позволяла молодым людям пообщаться "ближе".

Холостые парни и девушки собирались на вечорницы (преимущественно дома у вдовы, которая должна следить за ними). Здесь они ели, пили, играли в игры, а потом занимались "притулами".

Сформированы пары ложились спать вместе и занимались "сексом наполовину", то есть так, чтобы сохранить девичью невинность. Однако, это не всегда удавалось, часто девушки беременели и даже не понимали, как это случилось. Есть данные, что 45,6% женщин, которые ходили на вечорницы, теряли девственность до брака.

"Вечорниці", Илья Репин, 1881.

Вседозволеная ночь на Купала

Ивана Купала - праздник единения человека с природой. А, как говорится, что естественно - то не стыдно, поэтому в этот день молодежь позволяла себе недозволенное, но такое естественное.

Девушки плели венки и бросали их в воду или огонь, если парень получал венок - девушка была вынуждена целоваться с ним. Кроме того, весь вечер девушка должна была провести с парнем в паре. И мало что могло случиться между молодыми людьми ночью в лесу во время поиска цветка папоротника без присмотра строгих взрослых...

Купала в Украине празднуют и сейчас: с венками, пением и иногда голыми танцами вокруг костра.

"Ночь на Ивана Купалу", Генрих Семирадский

"Русалки", К.Е. Маковский

Бокал девственности

Старинный гуцульский обычай, который сломал не одну жизнь молодой женщины, описывает писательница Мария Матиос.

На следующий день после первой брачной ночи в присутствии всех гостей молодой произносил тост-благодарность отцу невесты. Отец подходил к столу, за которым сидят молодожены. Молодой правой рукой брал деревянный бокал, указательным пальцем закрывая дно, говорил тост "Пью к вам, отец" и выпивал, не отпуская пальца от дна.

После этого алкоголь наливался для отца невесты. Если невеста была целомудренна - бокал был без дырки на дне. Если же добродетель невесты была нарушена до свадьбы - жених давал отцу бокал с дыркой и отец при всех гостях обливался напитком.

Жениху в первую брачную ночь помогал дружба

Первая брачная ночь молодоженов была развлечением для всех гостей. Пока пара впервые занималась сексом, под дверью стояли гости и пели срамные песни. На нежности молодожены имели не более получаса.

Разумеется, не всех мужчин такое настраивает на нужный лад. Поэтому, если жених не справлялся, - ему на помощь приходил старший дружба. Причем часто это был близкий родственник жениха, а в некоторых случаях помогал отец жениха. Если они за это не брались, невесту девственности лишали свахи пальцами.

Девственность на показ

Простыню или рубашку с кровью после первого полового акта невест выносили на всеобщее обозрение. Если невеста оказалась уже "начатой", получала клеймо на всю жизнь.

"Натурщиця", Т.Г. Шевченко

Женщина и кровь

Менструальную кровь украинцы считали нечистой. В "эти дни" женщины должны были преимущественно сидеть дома. Им нельзя было что-то делать по хозяйству, ни принимать роды, ни даже ходить на похороны.

Так как белья не носили, кровь просто стекала по ногам и загрязняла длинную рубашку.

Нечистой считалась кровь, которая вытекла при рождении ребенка. Женщина после родов 40 дней не выходила на люди.

Влагалище - канал в загробную жизнь

Кровь во время менструации считалась опасной для мужчин. Влагалище, из которой вытекает кровь, считали каналом в загробную жизнь, что может затянуть в себя и укусить.

Приворожить мужчину кровью

Несмотря на то, что наши предки считали кровь во время менструации грязной - ее использовали для приворота! Считалось, если подмешать кровь мужчине к питью, то можно было приворожить его на всю жизнь.

Веточка в крови

Охота в горах всегда отличалось от охоты в другой местности. Жители гор издавна имели уважение к зверю. Некоторые странные обычаи охотники соблюдают до сих пор.

Когда животное убивают, охотник крестится, снимает шапку и становится перед ней на колени.

Если охота происходит в дубовом лесу, то дубовую веточку обмазывают кровью убитого животного и вставляют в шляпу охотника.

Дерен белый 

Ворота на крыше

На Андрея парни имеют право делать убытки без наказания. Ранее парни возле домов девушек запутывали дорогу нитями, ставили чучела. А чаще всего (традиция сохранилась до сих пор) снимали ворота и прятали их неподалеку, например, забрасывали на крышу.

Лечение мистикой

У гуцулов есть много рецептов для оздоровления с помощью различных мистических обрядов. Больному, например, моют руки i ноги водой, которую потом выливают на собаку, чтобы вредило собаке, а не ему. А когда весной принесут из леса первый букет сон-травы, один цветок разжевывают и глотают, чтобы целый год быть здоровым. При первом громе гуцулы считают полезным ударить головой о камень i говорить: "Тоді би боліла голова, коли захворіє се каміння". Когда впервые загремит, также хорошо бы прикусить железо, чтобы зубы не болели.

Больного туберкулезом на солнце обливают специально приготовленной жидкостью. В горшок кладут три головки чеснока, затканные в картофелину, три камни, ложку, пять веретен i нож. Затем в горшок набирают воды с поверхности реки с отверстием по течению, а потом ко всему добавляют пепел и варят в течение трех суток до восхода солнца с таким заказом: "Пропади, хворобо, туди, де кури не кудкудачуть, гуси не гогочуть, куди вода не затікає, сонце не заглядає, місяць не засвітить, а то я тебе голками поколю, камінням розіб'ю, ножем розріжу, водою задушу, ложкою відстороню, веретеном відплету".

Роковым днем ​​гуцулы считают среду. Кто тот день заболеет, утверждает поверье, тот непременно умрет.

Яйцо, которое найдет клад

В пасхальную ночь украинцы старались не спать. Считалось, кто уснет в эту ночь, - весь год будет сонным.

Поэтому пока не спали, развлекались как могли. Наши предки верили, что в пасхальную ночь красное яйцо поможет найти сокровище. Считалось, что яйцо, нагреваясь в руке, указывает на скрытый клад. Однако этот обряд называли опасным.

Гадание на праздники

Во время Рождественских праздников, Нового года и Крещения на Гуцульщине практикуют различные гадания. На Рождество хозяин должен отобрать у первого колядника палку и ударить ею корову, чтобы она стала тельной.

Перед наступлением Нового года на печи раскладывают столько горячих угольков, сколько человек в семье, отметив, который уголек кому принадлежит. Гуцулы верят, что члены семьи будут умирать в том порядке, в котором угасают угли. В ночь на Крещение гуцулы ждут, что откроется небо. Кому удастся это увидеть, тот получит то, что просит. Считается необходимым попросить Бога, чтобы душа попала в рай. А накануне Крещения гуцулы хорошо кормят скот, чтобы он не жаловался на хозяев. Считается, что в ночь на Крещение получает способность говорить и скот, и вообще все живые и неживые предметы.

А для прогнозирования погоды на весь следующий год гуцулы гадают на луке. В предвечерье дня заговенья перед пасхальным постом посыпают солью 12 луковиц. Какая из них по счету на утро станет слишком влажной, в соответствующем месяце будут дожди.

Домовой, выношенный под подмышкой

Жизнь гуцулов всегда была связана с верой в духов, потусторонние силы, ведьм и тому подобное. Но представители этого горного этноса не только верили и предохранялись от загадочных сил, но и сами выращивали их.

Гуцулы считали, что снесенное яйцо черной курицы можно выносить газдивника (домового). Такое яйцо они носили под подмышкой 9 дней. Этого бытового черта называли "хованцем", "Антипкой, "служкой".

Круг от нечистой силы

На Закарпатье на Юрия собирают волшебные травы. Вечером к каждой траве надо прикоснутся палкой, чтобы ему не помешали ведьмы.

Спать ложились прямо у трав. Причем нельзя разжигать костры, а вокруг себя надо обвести круг, чтобы защитить себя от нечистых сил. А уже утром травы начинают собирать и перед каждым говорят: «Беру зілля незнаноє, аби було хосенноє". Идя домой с травами, надо избегать всевозможных встреч.

"Запечатанная" вышитая сорочка

Вышитая сорочка - идентичность украинцев. Ее носили в будни и праздники. Но так как наши предки были суеверны, вышитую сорочку "запечатывали" от злых духов. Для этого в вышивке нарушали симметрию. Наши предки верили, что им это может помочь.

Есть из одной тарелки

На Рождество была традиция, когда все члены семьи ели блюда из одной тарелки. В некоторых семьях эта традиция сохранилась.

Топор и страх

На Рождество, а иногда на Новый год хозяин дома пугал деревья. Для этого он брал топор и замахивался им на дерево, которое плохо родило. Но не рубил его, а только пугал. Кто-то из членов семьи должен вступиться за дерево и обвязать его соломенной перевеслом.

В некоторых регионах дерева трясли и обмазывали тестом. Это должно было помочь урожайности.

Сено на полу

На Рождественские праздники в доме на пол стелили сено или солому. Так по ней и ходили до третьего дня Рождества или утром на Новый год. После этого сено выносили и сжигали его на дороге, у ворот или в саду. Иногда через этого огонь прыгали.

Игры на похоронах

Гуцулы - особые люди, и даже похороны у них не похожи на похороны других этносов.

Умершего здесь держали два дня, на третий хоронили. По вечерам вокруг покойника собирались родные и соседи, дьяк читал псалмы, а после того всех угощали водкой.

Дикой традицией гуцульских похорон являются так называемые "грушки". Это игры, в которые играла молодежь во время похорон, вроде тех, в которые играли во время весенних гуляний и свадеб.

(можно посмотреть в фильме "Тіні забутих предків")

Коза при мертвеце

В быту населения Карпат и Прикарпатья также была традиция играть в игры при мертвеце. Для этого в частности использовался макет головы козы, который носили на шесте, похожий на тот, который носят на Меланку.

Также пели и танцевали, провожая умершего в другую жизнь.

Покойный, который пьет воду

Верховинцы перед домом, где лежал покойник, разжигали костер и трубили в трембиты.

В доме не пили воду, поскольку считалось, что ее могла пить душа. Если кто-то хотел сесть на скамейку, то дул на нее, чтобы не раздавить душу покойного.

Запутать дорогу мертвецу

Те же верховинцы гроб из дома выносили так, чтобы помешать умершему отыскать дорогу домой. Покойника выносили ногами вперед через заднюю дверь. Затем трижды стучали гробом о порог, чтобы умерший попрощался с предками и больше не возвращался.

Когда гроб из дома выносили, на том месте, где она стояла, разбивали новый горшок. А путь, которым выносили покойного, посыпали рожью и ячменем, чтобы дома больше никто не умирал.

Пикник на могиле

Хотя христианская религия и церковь просит этого не делать, существует традиция с устроение "пикников" на кладбище. На могилу в разные праздники приносят еду и даже алкоголь. Это все расставляют и оставляют покойнику. Кроме того, родные пьют над могилой. (хотя это сейчас пока тяжело назвать древним обычаем)

Уважение к огню

Отношение к огню у горцев очень уважительное, примет и суеверий, касающихся огня, в них немало. Гуцулы верят, что, когда ребенку подать хлеб над огнем, он обязательно вырастет вором. А если кто плюнет в огонь, у того на языке образуется пузырь. Грехом также считается бросить в огонь волос. Когда огонь в печи сильно трещит, гуцул скажет, что в дом придет разгневанный человек.

Чтобы пожар не распространялся, надо голым обежать вокруг дома. Для этого же соседки перед домом должны обращать сито в направлении противоположном тому, в котором движется огонь. А если дом загорелся от удара молнии, то потушить огонь, считают гуцулы, можно только молоком.

Воспоминания украинского солдата Евгения Ковтуна о последнем бою за Донецкий Аэропорт

Среди парней никто не был в стороне, даже раненые ребята, которые были в сознании, старались помочь - заряжали боекомплект, передавали магазины, чистили оружие, все были задействованы, как на конвейере. Практически каждый из нас думал, что мы погибнем и никто про наш подвиг, возможно, никогда не узнает. Но мы знали себе цену, знали за что стоим, да и просто дошли до такой грани, когда понимая, что нас может ждать, остается только одно - воевать до конца.

Я - солдат первого батальона 93-ей бригады, которая дислоцируется в Песках. Наши ребята до последнего стояли в аэропорту.

Живу в Киеве, до войны работал инженером в IT-сфере. Меня мобилизовали в августе, а до этого в армии я не служил. После двухнедельного учебного центра попал в 93-ью бригаду.
По специальности я - помощник гранатометчика, потом получил еще одну специальность, но озвучивать ее не стану, по ней я и поехал в аэропорт. А еще поехал туда из-за своего друга Дениса, его отправляли как корректировщика. Получилось так, что мой друг попал на диспетчерскую вышку. Он там прославился своим героизмом. И был подан на награды, но пока ничего не получил. Да и не из-за наград мы туда ехали, а просто выполняли свою работу. А я попал на новый терминал.
У меня уже было одно осколочное ранение в руку, полученное в Песках, но даже с наполовину рабочей рукой меня тянуло на передовую. Пока лечился в Киеве, не мог дома полноценно заниматься какими-то вещами, зная, что меня там ждут ребята. Надо все дела доделывать до конца - это мой принцип. А война не закончена, значит, дело не сделано.
Психологически к аэропорту я был подготовлен, потому что видел смерть своих ребят, знал, что такое обстрелы, что такое ближний бой, когда непосредственно видишь врага.
В новый терминал мы приехали 6 января, это был последний день зеленого коридора.
Мы называли его "коридором позора", поскольку нам приходилось останавливаться и вылезать с "Уралов", затем нас строили, обыскивали, смотрели, что мы везем, сколько нас едет и так далее. Мы ехали со своим штатным оружием, но враги установили свои правила: магазины должны были быть отстегнуты, а рожки - пустые. Снаряженным может быть только один рожок, но он не должен был быть пристегнут. Это абсурдная ситуация, но таково было решение командования, и мы не могли его обсуждать.
В терминале на 2-3 день после приезда, то есть 7-8, числа мы поняли, что по сути, перемирие закончилось, поскольку враг активизировался и начал атаковать со всех сторон. Но оборону мы держали абсолютно нормально. Мне помогал контакт между мной и Денисом, я знал, что он прикрывает меня справа на вышке, и пока он там - врагам с той стороны не пробраться. Однажды это подтвердилось, числа 10 или 11: я отдыхал после смены на посту, он мне позвонил и сказал: "Вы спите, а к вам подошла одна группа ополченцев, довольно значительная, около 50 человек и начинает приближаться вторая". Но попросил нас ничего не делать и чтоб даже офицеры не выходили по рации с нашей стороны. Сказал только усилить посты, мы сразу это организовали. Он сам красиво скорректировал огонь и группы были полностью разбиты.
Когда враги поняли, что с этой стороны к нам подойти не могут - начали применять танки, чтоб у них была возможность заходить со стороны Донецка, а также планово разрушать терминал и диспетчерскую вышку, которая была нашими глазами и ушами. В итоге башня пала. Была разрушена не до основания, но она наклонилась и рухнула. Я знаю, что там пострадали многие ребята, но все же оттуда они не ушли. После жесткого штурма терминала у нас был очень длительный бой. Но благодаря помощи нашей артиллерии мы отбили атаку. А вечером сепаратисты снова запросили перемирие, но не у нас, а у командования. Для того, чтоб собрать своих раненых и погибших, я спросил у коменданта, что случилось, почему перестала работать артиллерия. Мне сообщили, что дали добро на перемирие. Я посчитал, что, может, с какой-то стороны это и правильно, потому что нам тоже надо было собрать своих "двухсотых" и "трехсотых". Но когда наша арта перестала работать, враги воспользовались обломками вышки, как ступеньками, и подобрались к терминалу, с донецкой стороны, отчего наша линия обороны была немного сломлена, поскольку мы не могли контролировать эту территорию.
Всего нас было не так уж много, приблизительно человек 50 из разных бригад: 81-ой, 90-го и 74-го отдельного разведбата и моя 93-ья. У каждого была своя зона ответственности, мы держали врага, который двигался со старого терминала, это был пост "калитка" в первом зале. Этот пост, как и первый, простоял практически до конца. На этажах шли тяжелые бои, а сверху нас закидывали гранатами. На лестнице оборону держали бесстрашные пулеметчики. Одного из них ранили, в него вошло несколько пуль, позже его забрали медики, а судьбу второго я не знаю, но держались они до последнего.
Поскольку нас сильно зажимали, мы решили отодвинуться и держать один зал, большую территорию удерживать уже не было возможности. Стали создавать баррикаду вокруг него и хотели взорвать лестничную клетку. Я побежал вниз, чтоб найти саперов и на одном из этажей за дверью услышал голоса сепаратистов. Дверь была прострелена, они пытались прорваться, выламывая ее, но один из пулеметчиков их удерживал до тех пор, пока мы не сделали баррикаду из подручных средств, которые, на самом деле, защищали только визуально и легко простреливались. Наш сапер успел заминировать лестницу, но подорвать не успел, его и пулеметчика ранили. Зато мы успели вытащить раненых и отойти в зал.
боец ковтун
Несмотря на то, что мы теряли территорию, никто не собирался сдаваться. Я даже намеков от ребят не слышал про такое. Все были обозлены, потому что поняли, что правил войны для сепаров и наемников не существует. Мы дали им возможность эвакуировать своих, а они нам - нет.
Затем день за днем нас потихоньку зажимали. Для нас стерлось понятие "день-ночь", потому что некоторые бои длились чуть ли не сутки. Прорывались новые ребята, но часто не доезжали. А те, которые приезжали за ранеными, для меня - герои, потому что они знали, куда едут, и что это могло стать "билетом в один конец". И хотя часто им не удавалось никого забрать, потому что их машины сжигали, они все равно ехали повторно. Среди таких ребят Рахман и Андрей Север. А еще они ехали для того, чтоб быть нам подмогой, потому что те, кто стояли с 6 числа, уже были вымотаны.
Когда мы оказались в одном зале, нас начали подтравливать газом, сначала слезоточивым, потом перцовым. Но мы научились с ним бороться: брали влажные салфетки и засовывали под балаклаву, хотя тогда был сильный мороз, салфетки замерзали, но каждый старался носить их под броником, чтоб разморозить. Хуже было тем ребятам, которые в этот момент находились на постах, потому что после газа всегда ждали, что враги пойдут в жесткое наступление. Но такое случалось нечасто, потому что идти на нас они тоже не особо хотели. Видя, что хоть мы и загнаны в угол, и отходить нам некуда, но сдаваться мы не будем, они понимали, что малой кровью нас не взять и стоять мы будем до конца, а потери у них были и без того достаточно тяжелые.
Но бесконечно так продолжаться не могло. Я понял, что терминалу пришел конец, когда сепары зашли на верхние этажи и заняли подвал. Тактически они оказались в хорошем положении. Команды отходить для нас не было, да и возможности такой не было, поскольку мы были почти окружены. После морозов, которые достигали за 28 градусов, спать нормально нельзя было, да и кушать из-за постоянных обстрелов тоже. У меня, видимо, от усталости, поднялась высокая температура, а от пуль, которые попали в бронежилет, было сломано ребро Но каждый считал, что если не можешь стоять, то можно отстреливаться лежа. Среди парней никто не был в стороне, даже раненые ребята, которые были в сознании, старались помочь - заряжали боекомплект, передавали магазины, чистили оружие, все были задействованы, как на конвейере. Практически каждый из нас думал, что мы погибнем и никто про наш подвиг, возможно, никогда не узнает. Но мы знали себе цену, знали, за что стоим, да и просто дошли до такой грани, когда, понимая, что нас может ждать, остается только одно - воевать до конца. Единственное, что было страшно - попасть в плен. Для себя я принял решение в плен не идти и последние дни даже спал с гранатой. Я понимал, что все скоро закончится, помощь не подходит, а та, что подходит, она просто попадает в ту же ситуацию, что и мы. Но то, что про нас помнили, добавляло сил, плюс нам многие звонили, узнавали ситуацию; вся Украина за нас переживала, молилась. Включаешь телефон, а там 110 смсок: " Мы молимся за вас, держитесь!!" - и все в таком духе. Из моих ребят, из 93-ьей, в последние дни нас оставалось всего лишь три человека из десяти.
А подорвать нас решили, наверное, потому, что отчаялись пытаться захватить. Мы выжили, но всех завалило и сильно контузило. Как-то откопались, нашли оружие и стояли дальше. Мы пытались сделать 3 линии обороны, хоть и невысокие, чуть ниже колена. Кто покрепче, лежал за первой и второй линией, а раненых оттянули за третью. Так мы переночевали ночь, а к обеду следующего дня нас подорвали снизу. Практически все провалились в подвал. Тогда мы больше всего потеряли ребят, поскольку почти три этажа рухнуло нам на голову. Блоки перекрытия сильно завалили людей, доставать их было тяжело. Но даже в этой ситуации я не слышал панических настроений.
Меня завалило стеной, приходя в себя, я почувствовал, что ноги рабочие, но вылезти сам не мог, а враги как раз пошли в наступление. Ко мне подбежал один товарищ, увидел мою руку, которая торчала из минваты - я пытался разгрестись. Он хотел меня вытащить, а я говорю: "Не надо, пока что главное - отстреливайся, а я - нормально, живой". Он сказал, что у него заканчивается БК. Тогда я свою разгрузку руками нащупал и передал ему. Он таки отбился, правда в тот момент прилетела граната и нас немного покоцала.
Меня откопали, а остальных пацанов мы доставали, пока были силы. А вот двоих моих ребят завалило и их не нашли. Многие были без сознания и не давали знать о себе. Но самое печальное и самое невыносимое было - это ребята, которые звали на помощь, а мы не могли им помочь. Чтоб их достать нужна была техника.
После завала боекомплекта и оружия у нас осталось минут на 20 боя и то очень вяленького. В какой-то момент я просто отключился, меня разбудил один товарищ, Вова, и сказал, что будем выходить. Я ответил ему, что не могу встать, а он говорит, что ему тоже тяжело, потому что прострелены ноги. Но таки собрались с силами, я помог ему встать и мы стали выбираться. Идти по взлетке - это 99 из 100 - смерть, но по крайней мере, я понимал, что погибну с оружием в руках и в плен меня не возьмут. Уходили многие, а некоторые остались охранять тяжело раненых, выносить их не было возможности. Многие из них умирали у нас на глазах. Мы решили, что из тех, кто выйдет, хоть кто-то сможет добраться до своих, рассказать, что случилось и с какой стороны можно подъехать, чтоб забрать остальных.
Нам повезло, потому что было темно, и я думаю, что враги приняли нас за сепаров. Тогда что-то произошло, и не было мобильной связи и рации тоже глушились. Может, это как-то повлияло на то, что нам удалось выйти, потому что шли мы тупо по взлетной полосе. А дошли не все, потому что как таковой дороги не было, а в темноте после таких контузий и с травмами ориентация теряется, элементарно от усталости плохо соображаешь. Был туман, многие просто потерялись, некоторые падали в воронки. Но потом разыскали практически всех.
Мы вышли на метеостанцию утром, нас забрал БТР и отвез в Водяное, оттуда нас отправили по госпиталям. Я знаю, что судьба моих двоих ребят, их позывные Борода и Якут, которые там до последнего стояли, - неизвестна, но слышал такую информацию, что их под завалами нашел враг и что вроде как они в плену. Надеюсь, что если это так, их удастся обменять. Мертвыми я их не видел и в списках тоже. Ребят из плена надо вытягивать, и нашему руководству и командованию стоит не забывать о тех, кто стоял там насмерть.
Никто так не хочет мира, как солдаты, которые воевали, потому что мы видели. какое горе приносит война всем: военным, мирному населению, природе, домам. Это такая травма, которая не залечится. Для меня - это тяжелые воспоминания. Но любая война заканчивается миром, как бы там ни было. Вопрос: какой ценой? Многие ребята выжили и собираются ехать опять воевать. Я тоже прохожу ВВК (военно-врачебная комиссия, - ред.), меня отправили дообследоваться, потому что травмы были серьезные, но я хочу вернуться на фронт. Моя война еще не закончена! Год отвоюю, а там будет видно, что дальше. Мы, как люди гражданские, пришли на войну помочь нашей стране, помочь армии. Но воевать всю жизнь мы не можем. У нас есть семьи, и того снабжения, которое получаешь там, недостаточно для того, чтоб прокормить родных. Впрочем, все эти годы мы жили только для себя, покупали хорошие машины, квартиры, но никто никогда не думал об армии. Та свобода, которую мы получили, далась как-то легко и спокойно, становление нации как таковой мы не прошли. Может быть, теперь оно вернулось нам всем с лихвой, и мы должны пройти этот путь.
Самое тяжелое на войне - это смотреть, как твои раненые товарищи требуют помощи, а ты не всегда им можешь помочь. Люди важны и ценны. Только на войне понимаешь, что тот, кто сейчас находится рядом возле тебя, может прийти к тебе утром, чтоб попить кофе, а через час его может не быть в живых.
А у тех ребят, которые погибли, остались дети. Отцов им никто не заменит, но мы, если выживем, будем пытаться помочь сгладить эту утрату, поскольку их отцы погибли, защищая эту родину. И не дадим власти забывать об этих детях. Как нельзя забывать и о нас, солдатах. Мы не должны думать про свой тыл, а тыл для нас - это обеспечение семей и какие-то гарантии от государства. Очень многие не получили даже справок о том, что воевали. Мы удивляемся тому, что гражданские не понимают, что идет война, но гораздо печальнее, что некоторые военные этого тоже не понимают. Некоторые штабы работают с выходными, проходными, ну а на передовой выходных нет. Пройдя войну, мы все меняемся, и психика у многих нарушена, потому что многие из нас десятки раз прощались с жизнью. Какая-то мирская мелочь - это дикость для солдата, поэтому многие могут неадекватно реагировать. Обществу надо к нам привыкать. Нужно, чтоб человек вернулся и был нужен на работе, чтоб ему помогли адаптироваться. Мы воюем для того, чтоб добиться каких-то перемен в этой стране, но мы должны получать что-то взамен: политикам надо общаться с людьми, а офицерам общаться с солдатами. Тогда, может, сообща мы придем к чему-то новому.

Источник: https://goo.gl/acViTh

> - Гомін, гомін по діброві

про вічне

Кладбище интересно своими надгробиями-мацевами. Интересны надгробия тем, что сделаны из кривовато, плохо обтесанных, плоских каменных глыб. Это какой-то песчаник, или что-то подобное, с вырезанными идиш надписями. Подобные мацевы распространены на юге Винницкой области - нетесаные, плоские песчаники глыбы. Правда, в Бершади их уже осталось немного. А еще здесь единственная в Украине глинобитная синагога.

Эпитафия, скопирована в конце XIX века с надгробия на Бершадском еврейском кладбище, говорит: "Это место захоронения убитых бандитами в освящения Имени. И они были призваны к Всевышнему в двадцать второй день месяца Сиван 1648". Вероятно, в данном тексте речь идет о разгроме козаками Бершади, которые, придя в город, убили большинство евреев. В начале XX века в городе появилось новое еврейское кладбище, которое действует и сегодня.

Глинобитная синагога, которая, по разным данным, построена в конце XVIІI или в начале XIX века, является уникальным памятником не только в Украине, но и, возможно, во всем мире. 

 Глинобитная, потому возведена из дерева, глины и соломы. Имеет выход на две стороны. Редкостью является и сохраненное внутреннее убранство - кроме Бершади, из украинских синагог таким может похвастаться лишь Хуст. В синагоге хранятся свитки Торы, израильский и украинский флаги, неопознанные фотопортреты евреев, собранные на кладбищах.

До Второй мировой в синагоге была пекарня. В 1947 году сооружение вернулось в собственность еврейской общины. Здесь активно молились до последней мощной волны миграции, а в 1991 году ключи от здания отдали господину Выгоднеру. Это уже не синагога в классическом понимании сюда могут приходить представители разных конфессий.

Джерела: https://zruchno.travel/ObjectEntity/ObjectEntity?idCrm=26c23e9d-b6d7-3e17-2307-5925af5e4665&lang=ua

про прибирання снігу на вулицях

25 августа, наш самый главный еврей, опубликовал вот это на своей страничке в фейсбуке. Дальше цитирую :

Хочу звернути вашу увагу на показову статистику щодо тарифів на водоспоживання у країнах Дунайського регіону: обсяг інвестицій у середньому тарифі в Україні найнижчий.(Ну да, люди то не шибко богатые) Тобто, на оновлення і ремонт комунікацій у нашій країні йде лише 1,15 грн із загальної суми 8,21 грн/куб. (Шита?! Ремонт?! Гдето происходит ремонт и ЗАМЕНА?!) Для порівняння у Молдові у перерахунку на гривні обсяг інвестицій у тарифі - 3,06 грн з 23,55 грн/куб, а в Австрії - 36,02 грн з 90,06 грн. (Может сравним минимальные зарплаты?)

Я був мером 8 років і я розумію, про що йде мова. Штучно занижуючи тарифи місцева влада гальмує модернізацію труб, котелень та іншої інфраструктури у власному місті.(Воравать меньше нужно, суки) Для допомоги тим, хто не може платити, в Україні працює система субсидій. А мораторій знову прирівнює бідних і багатих. Досить займатися популізмом! Краще інвестувати в енергоефективність: модернізацію котелень, заміну теплотрас, зменшення втрат, утеплення будинків.

ссылка на гифку

А еще сегодня день Шахтера!
Вітаю з Днем шахтаря!!!